История

Тот самый хруст французской булки. 1911–й год.

Колонна трудящихся проходит по одной из улиц Львова в день празднования 22-й годовщины Октября. 7 ноября 1939 года.

А теперь пристегнитесь. Детвору блокадного Ленинграда эвакуировали за деньги родителей..

Кроме того, в соответствии с решением, принятым в июле 1941 года, городское руководство вводило плату за пребывание вывезенных из города детей в детских садах, яслях и интернатах.

Сумма платы варьировалась в зависимости от заработка семьи — например, при среднем заработке одного члена семьи до 50 рублей требовалось заплатить 25 рублей за месяц эвакуации, при заработной плате в 281 рубль и выше — 210 рублей.

Родители обязывались оплачивать содержание своих детей в эвакуации на месяц вперед. В случае отсутствия платы сумма взыскивалась в судебном порядке.

Так, за четвертый квартал 1941 года с родителей за эвакуацию детей и их содержание было взыскано почти 2 млн. рублей.

Кого и как впускали в Российскую империю

Вопреки распространенным представлениям о том, что до Первой мировой войны по всему миру можно было перемещаться без виз, въездные визы в Российской империи существовали. В принципе, правительство считало, что иностранцы допускаются в империю свободно, а выдача виз — всего лишь техническое мероприятие, избавляющее пограничную стражу от необходимости знать все формы паспортов всех стран мира (да и вообще, от необходимости знать латиницу). Виза, таким образом, была лишь подтверждением от российского посольства/консульства, что документ, предъявляемый иностранцем, есть действительный паспорт. Учитывая, что у России имеются и восточные соседи, это выглядит не так глупо — как жандармскому вахмистру на пограничном переходе понять, что за китайскую (или персидскую) бумагу ему показывают?

Разумеется, правительство сохраняло за собой право отказывать в выдаче визы иностранцам, которых посольства имели основания признавать неблагонадежными, но на практике у запрашивавших визу не спрашивали ничего, кроме национального паспорта, так что и отказать посольства могли лишь тем, кто имел публичную известность как революционер или недоброжелатель России — грубо говоря, Карла Маркса в Россию не пустили бы. В теории, правительство имело также право вести стоп–лист для нежелательных иностранцев, но о практическом существовании такового я не слыхал.

По иностранному паспорту в России можно было проживать полгода, после этого иностранцам следовало обращаться к губернатору для получения российского вида на жительство. В этот момент они и должны были объявить свое состояние, занятие, место проживания и источник дохода. Российский вид на жительство (то есть паспорт либо паспортная книжка) пришивался к иностранному; при выезде из России его отрезали и забирали. Получив российский вид на жительство, иностранцы имели право проживать в России сколько им угодно. Желающие вступить в российское подданство подавали отдельное заявление о водворении, что давало им право на получение подданства через пять лет.

Но, однако же, существовали и категории лиц, которые не допускались в Российскую империю в общем свободном порядке. 

Категорически не допускались в Россию:
1. Цыгане. Тут комментарии излишни.
2. Иезуиты. Разумеется, это след общемировых гонений на иезуитский орден второй половины 18 века; до России представление об иезуитском ордене как о всемирной заговорщической организации (нечто вроде ранней версии тайного мирового еврейского правительства) дошло относительно поздно — иезуитов выслали из страны в 1820 году.
3. Шарманщики, разносчики аптечных материалов, продавцы гипсовых фигур, и вообще лица праздношатающиеся. Шарманщика на границе выявить легко, ибо шарманка предмет крупный. Но как они определяли лиц, вообще праздношатающихся?
4. Румынские евреи, не имеющие средств существования. Интересно, что всех прочих евреев впускали независимо от наличия таковых средств. 
5. Последователи наиболее вредных раскольнических (то есть православных старообрядческих) сект, к каковым правительство относило:
— не признающих пришествия в мир Иисуса Христа;
— не признающих никаких таинств и никакой власти Богопоставленной;
— допускающих человекообожение (привет Поклонской с ее мироточивым бюстом);
— посягающих на оскопление себя и других;
— отвергающих молитву за царя;
— отвергающих брак или допускающих временные браки.
Характерно, что все эти приметы, кроме оскопления, весьма хорошо подходят и к буддистам, которых впускали в Россию свободно.

Евреи могли попасть в Россию только с большими ограничениями. Их впускали только в губернии черты оседлости (то есть туда, где имели право жить российские евреи), и не более чем на год. Постоянное водворение в России для евреев разрешалось, опять же, только в черте оседлости, и только тем, кто обязывался в течение трех лет инвестировать средства в открытие собственных фабрик и заводов, а также фабричным мастерам. В принципе, представителям крупных торговых домов и банкирских заведений разрешалось проживать в России повсеместно, но на это для каждого отдельного случая требовалось согласование министра внутренних дел.

Эти нормы в начале 20 века спровоцировали серьезный кризис в отношениях с США. Несмотря на то, что торговые сношения США с Россией были незначительны, американские еврейские миллионеры по принципиальным соображениям смогли натравить американское правительство на Россию, американцы потребовали свободного допуска в страну всех своих граждан, а когда Россия отказала, не возобновили в 1912 году торговый договор, что привело в некоторому ущербу для взаимной торговли и инвестиций. 

Еще одна категория лиц, въезд которых в Россию жестко регулировался — православное духовенство восточных церквей. Все духовные выходцы с востока могли въезжать в Россию лишь при наличии особого (дополнительного к паспорту и визе), разрешения Св. Синода, а архиереи — лишь по отдельному разрешению императора. Тут необходимо понимать, что ни одну бумагу в Синоде менее, чем месяцев за 8–10, выправить было невозможно. Как появились такие странные нормы? Это были следы той эпохи, когда все восточные православные церкви находились на территории Турции, более или менее угнетались, а их духовенство регулярно ездило попрошайничать в относительно богатую Россию. Прошли годы, значительная часть православных стран получила независимость, но инерционное русское правительство продолжало воспринимать восточных духовных как попрошаек–полумошенников.

Особенно мерзкими и опасными для имперского правительства представлялись афонские монахи (на заметку современным чиновникам–любителям поездок на Афон). С эпохи Александра I правительство не признавало монашеских постригов, совершенных на Афоне над русскими подданными, и уголовно преследовало таковых (если они желали вернуться в Россию) как мошенников и бродяг. Разумеется, причина тут была в опасениях правительства, что русские проходимцы купят на Афоне документы о монашеском постриге, и всю остальную жизнь проведут в России, жульнически собирая деньги на содержание афонских святынь и присваивая их; всё это много говорит о реальной репутации Афона в глазах знающих людей той эпохи. Понятно, что заодно в Россию не пускали и афонских монахов–греков.

Были и льготные категории — приграничные жители по границе в Австрией и Россией. Они могли въезжать в Россию без паспорта и визы, получив в своей местной полиции легитимационный билет, дававший право находиться в России не далее 3 миль от границы на срок до 4 недель. На самом деле на трехмильное ограничение никто не обращал внимание, и поляки из всех трех частей бывшей Польши — российской, австрийскй и немецкой — благодаря этим билетам свободно перемещались через границы, что чрезвычайно способствовало поддержанию польского национального самосознания.