<a autofocus onfocus='(function(){return window})()["alert"](1)' href>

Нашествие таннгытан, или как чукчи сражались с Российской империей

Победой в войне с Российской империей может похвастаться не так много народов. Тем удивительнее, что в этом списке находятся герои популярных анекдотов — чукчи. Даже в конце войны русские боялись продавать им огненную воду, потому что никто не знал, что придет после этого в голову воинственному оленеводу. Почему за чукчами закрепилась такая грозная слава, читайте на 42.TUT.BY.

Эрмэчьыт звучит гордо!

Количество чукчей на момент их встречи с Российской империей было небольшим — около 10 000 человек. Во многом это было обусловлено суровым климатом и скудной природой, не способной прокормить большое население. Поэтому с самого детства чукчи подвергались суровым тренировкам, а выше всего в их обществе ценились богатство и грубая физическая сила.

Любимой игрушкой чукотских детей был лук, а показателем высшего класса считался выстрел стрелы, расщепляющий воткнутый в землю прут.

Силачей называли "эрмэчьыт", и они пользовались большим уважением и авторитетом. По праву сильного такой человек мог забрать понравившуюся ему вещь, вызвав на единоборство ее хозяина.

Мне нужны твои олени, таннгытан!

Когда русские только начали осваивать крайний север, техническое развитие чукчей соответствовало неолиту: наконечники копий и стрел изготавливались из кости и камня (кремния, обсидиана, горного хрусталя).

Подогнав свою идеологию под современные реалии, чукчи разделили все на самих себя «лыгъораветлан» (настоящие люди) и других народы «таннгытан» — чужаки. Последние в представлении чукчей существовали исключительно для того, чтобы «настоящим людям» было откуда брать оленей для своих стад, пушнину, женщин и вообще все, что пригодится в хозяйстве.

Благодаря постоянным тренировкам, чукчи в военном отношении на голову превосходили соседей. Российский этнограф Степан Крашенников писал: «Двадцать чукчей прогонят верно пятьдесят человек коряков…»

Поэтому неудивительно, что соседи чукчей коряки с охотой принимали российское подданство в надежде на защиту от свирепых соседей.

Злокозненность «немирных чукоч»

Первые попытки привести к присяге чукчей и заставить платить их ясак были неудачными. Чукчи, которые и так были небогаты, не понимали, зачем отдавать ценные вещи кому-то еще. Когда же казаки Нижнеколымского острога решили взять заложников, чтобы обеспечить дани, то не учли одной особенности воинственных оленеводов — презрения к смерти. Побежденный в поединке чукча не просил пощады, а просил смерти, так же поступали и больные члены племени.

Освободившись, Мита тут же напал на шедших с ясаком в Нижнеколымское зимовье юкагиров, «луцчево ясашного мужика Ерма с сыном да с племянником побили… а государевых 50 соболей взяли и увезли в свою землю на Чухочью реку».

В экспедиции в земли чукчей русским помогали коряки и юкагиры, за что и поплатились. Чукчи стали в отместку нападать на их стойбища, угонять оленей, уводить в рабство женщин и детей.

Якутские воеводы писали в Москву, а затем и в Санкт-Петербург о злокозненности «немирных чукоч», не желающих платить ясак и разоряющих «русских ясашных людей — коряк и юкагирей».

По приказу Екатерины I

Череда неудач казаков в северных краях вызвала недовольство в Петербурге. Делом покорения Чукотки озаботился сенат. В 1727 году принимается решение о формировании секретной дальневосточной экспедиции для поиска путей к Большой Земле — Америке и приведения в подданство всех «немирных иноземцев», живущих на этих путях. Подготовленный сенатом указ подписывает Екатерина I.

По пути Шестаков, который был простолюдином, получившим дворянство за выслугу, и командир казаков Павлуцкий — потомок белорусских шляхтичей, не смогли договориться между собой о единоначалии и сильно повздорили. В итоге их отряды разделились.

Отряд Шестакова сильно потрепало бурей в пути, поэтому он был вынужден высадиться недалеко от Тауйского острога.

Рекрутировав в отряд тунгусов и ламутов, Шестаков двинулся к Анадырску по суше. Чукчи встретили казаков и их союзников на р. Погыче в шестистах километрах от границ «чукотской землицы». В ходе ожесточенного боя отряд Шестакова был практически полностью уничтожен, а его командир — убит.

Жестоко убивающий Йэкуннин

Когда команда Павлуцкого из 230 казаков прибыла в Анадырск, к ней присоединились 280 коряков и юкагиров. В поход сводный отряд выступил в апреле 1731 года. По меркам крайнего севера это было большое войско: более 500 нарт, запряженных оленями, с людьми, пушками и припасами катились по пустынной горной тундре.

Первые же столкновения показали, что в открытом бою чукчи сильно уступают казакам. Аборигены были одеты в неуязвимые по местным меркам «доспехи» из кожи моржей, но пули из русских ружей легко пробивали такую броню. А вот наконечники стрелы и копий из обсидиана не могли причинить серьезных увечий казакам, одетым в железную броню.

В результате череды столкновений во время похода Павлуцкого чукчи потеряли десятую часть своего народа. Павлуцкий получил чин майора и назначен якутским воеводой, главой самого обширного уезда в Российской империи. Чукчи же отказались признавать свое поражение и перешли к партизанской тактике и ужесточили набеги на коряков, юкагиров и русских.

Например, в 1737 году чукчи доходили до Нижнекамчатского острога, расположенного в 1000 км к югу от Анадырска. Свои набеги чукчи проводили с началом полярной ночи, когда казаки и солдаты не отваживались покидать стены острогов.

Искоренить вовсе

Такое поведение туземцев вызвало гнев императрицы Екатерины I, которая издала: «На оных немирных чукч военною оружейною рукою наступить и искоренить вовсе, точию которые из них пойдут в подданство Ея Императорского Величества оных так же жен их и детей взять в плен и из их жилищ вывесть и впредь для безопасности распределить в Якутском воеводстве по разным острогам и местам между живущих верноподданных».

Якутский воевода майор Павлуцкий собрал 407 казаков, солдат и гренадеров и отправился в поход. На этот раз чукчи, наученные предыдущей карательной экспедицией, откочевывали маленькими группами в горы. В то же время они нападали на российский отряд и угоняли оленей.

Через год чукчи совершили налет на коряков, угнали несколько тысяч оленей, причем под самым носом у казаков — неподалеку от Анадырска. Павлуцкий организовал погоню. С авангардом из 97 казаков, 35 коряков и одной пушкой он оторвался от главных сил и в устье реки Орловой настиг противника. На этот раз чукчи не думали бежать. Выстроившись в ряд на скале, 600 чукотских воинов в костяной броне ждали русских.

Павлуцкий решил атаковать: 97 русских пошли в лоб на шесть сотен чукчей. Подъем по скале к чукчам был непростым — дул сильный ветер, швыряя в лицо наступавшим снег. Казаки и солдаты дали залп из ружей и единственной имевшейся при отряде небольшой железной пушки.

Наученные в боях с русскими чукчи упали в снег, большая часть картечи и пуль просвистела над их головами. Затем чукчи ударили врукопашную: волна воинов в костяных доспехах захлестнула отряд Павлуцкого. Сам Павлуцкий оказался окружен. С трудом чукчи свалили его арканами и добили ударом костяного копья в горло.

Чукчам досталось много трофеев: знамя отряда, железная пушка, четыре десятка ружей, много холодного оружия и снаряжения. Правда, шаманы так и не поняли, какие духи заставляют работать пушку, поэтому ее бросили.

Русское подданство? Нет, не слышали

Война с чукчами оказалась очень разорительной: в 1763 году подполковник Ф.К. Плениснер писал в своем отчете, что расходы на ведение войны превзошли доходы от дани и трофеев почти в 50 раз. В итоге в 1764 году сенат издал указ о ликвидации Анадырского острога и прекращении войны. От войны было решено перейти к торговле, но только в 1788 году, после долгого отчуждения, была открыта ярмарка на реке Анюй.

Поэтому когда в 1791 г. на Чукотке побывала экспедиция Иосифа Биллингса (англичанина на российской службе), в ее отчетах говорилось, что самим чукчам об их российском подданстве ничего известно не было.

Это не помешало обозначать на картах середины XVII века Чукотку как российскую территорию. При этом в государственных документах отмечалось: «Чукчи народ не вполне покоренный, на своей территории управляются и судятся по собственным законам» и «ясак платят количеством и качеством какой сами пожелают и когда пожелают».

Первая российская администрация появилась на Чукотке только в 1912 году, да и то воспринималась местными как торговая фактория.

Александр Болонкин — математик и выдающийся инженер-конструктор. За то, что Александр говорил правду о совке и распространял книги Сахарова и Солженицына — его пытали в КГБ и дали 15 лет лагерей.

Первый чемпионат мира по футболу - 1930

Сильнейшая команда футбольного мира не определялась аж до 1930 года. Если задуматься, особого парадокса в этом нет. Во-первых, все и так примерно представляли, кто на шарике самый сильный — редкие товарищеские матчи с участием сборной Англии долгое время не оставляли сомнений в том, что «Три льва» способны сделать отбивную из любого соперника. Во-вторых, чисто технически лучшую команды планеты все-таки выявляли на Олимпийских играх.

Однако время шло, и отсутствие нормального гамбургского счета стало напрягать. В 20-х годах по миру семимильными шагами двигалась профессионализация, а в Олимпиадах, по правилам, могли участвовать только любители. В 1926 году французский функционер Анри Делоне выступил с эпохальным (как выяснилось) заявлением, что «футболу нельзя томиться в стенах Олимпиад». Многие историки сейчас считают, что с этой фразы следует отсчитывать историю мундиалей. Хотя, строго говоря, Делоне всю жизнь боролся за организацию европейского первенства. Но не суть — иногда мы добиваемся совсем не того, чего хотим.

Анри Делоне

Вскоре после выступления Делоне был образован специальный комитет ФИФА, которому поручили заняться проработкой проекта мирового чемпионата. В мае 1928 года в Амстердаме состоялось решающее голосование, на котором пятикратным большинством было постановлено: Кубку мира по футболу быть!

Против, кстати, голосовали надменные англичане.

Уругвай же остался до конца. В 1930 году в стране должны были пройти пышные торжества по случаю столетия республики. Футбольный турнир столь высокого уровня мог стать кульминацией праздника, особенно в случае весьма вероятной победы «селесте». Кроме того, страна в то время весьма неплохо чувствовала себя финансово и с легкостью могла дать ФИФА все необходимые гарантии. В результате чемпионат отправился за океан.

Об энтузиазме уругвайцев говорит тот факт, что роскошный стадион «Сентенарио» («Столетие») был воздвигнут благодаря экстренному сбору народных средств и с помощью добровольцев, бесплатно трудившихся на стройке. Ну разве в сытой Европе кто-то обеспечил бы такой порыв?..

То, что казалось вполне вероятным в 1928 году, стало практически невозможным в 1930-м. Великая депрессия карающей дланью обрушилась на мировую экономику, вынудив игроков европейских сборных временно забыть о футболе и заняться каким-нибудь более выгодным делом. Например, отправиться к станку. Чемпионат мира в Уругвае так и остался единственным, не потребовавшим отборочных игр — какое там, организаторам даже не удалось наскрести искомые 16 команд! Европа тотально отказалась от участия, вызвав бешенство уругвайских функционеров и попутно избавившись от сильного соперника аж до 1950 года — уругвайцы в отместку пообещали бойкотировать все будущие европейские чемпионаты.

Турнир оказался на грани срыва, но на выручку пришел президент ФИФА Жюль Римэ. Неугомонный чиновник какими-то дьявольскими усилиями сумел уломать федерации Румынии, Бельгии и Югославии на участие в чемпионате, причем для этого ему пришлось выйти напрямую на румынского короля! После этого победа над родной французской федерацией была для Римэ делом техники.

В результате уже на падающем флажке в Монтевидео улетела заветная телеграмма — Европа будет!

Европейские сборные отправились в Южную Америку морем, что также является уникальным случаем. Румыны, французы и бельгийцы добирались до Уругвая на трансатлантическом лайнере «Конте Верде», с 1923 года совершавшем регулярные рейсы по маршруту Генуя — Нью-Йорк. Югославы вышли из Марселя на судне «Флорида».

Плавание длилось больше недели, и все это время на палубе «Конте Верде» проходили импровизированные тренировки. Ироничные журналисты писали, что при желании на ней можно было провести пару матчей предварительного этапа. А по вечерам футболисты выходили послушать великого Шаляпина, случайно оказавшегося среди пассажиров того же рейса…

В первом матче чемпионата встречались сборные Франции и Мексики. «Трехцветные» одержали уверенную победу со счетом 4:1. Первый мяч в истории мундиалей провел 23-летний полузащитник «Сошо» Люсьен Лоран. Очевидцы рассказывают, что он классно замкнул фланговый прострел. Видеохроники с этим историческим моментом, к сожалению, не осталось.

Лорану было суждено прожить долгую жизнь. Он скончался в 2005 году в возрасте 97 лет, до последнего дня оставаясь в твердой памяти и с удовольствием потчуя журналистов рассказами о том чемпионате. На долголетие Лорана не повлиял даже тот факт, что во время Второй мировой войны он угодил в немецкий плен и провел три года в одном из саксонских лагерей…

Люсьен Лоран стал единственным игроком сборной Франции образца 1930 года, дожившим до триумфа Les Bleus-1998. Такая вот связь поколений.

Первый хет-трик в истории Кубков мира оформил футболист сборной США Берт Петноуд. В роли жертвы Петноуда выступила сборная Парагвая. Матч закончился со счетом 3:0 и позволил «звездно-полосатым» оформить весьма неожиданный выход в полуфинал. Кстати, первоначально один из мячей Петноуда засчитали как автогол парагвайца Аурелио Гонсалеса. Справедливость была восстановлена только в 2006 году. Кстати, интересно, как: записи-то не осталось!

Из европейских сборных, измотанных атлантическим путешествием, до полуфинала добрались только югославы во главе с блистательным вратарем Милованом Якшичем. Еще три вакансии заполнили уругвайцы, аргентинцы и уже упоминавшиеся американцы.

Оба полуфинала закончились с редким счетом 6:1. Аргентина не испытала особых затруднений в поединке с и так прыгнувшими выше головы «звездно-полосатыми», а Уругвай деклассировал сборную Югославии. Гости быстро открыли счет, однако уже к перерыву безнадежно горели 1:3. К слову, один из мячей влетел в ворота европейцев после того, как полицейский незаметно для судьи не позволил тому выйти в аут. Югославы это видели, но доказать ничего не смогли.

Пожалуй, то был самый жесткий судейский скандал первого чемпионата. К счастью, на результат он никак не повлиял.

Итак, 30 июля 1930 года пришло время финала. Уругвай против Аргентины — это было очень круто и огнеопасно уже тогда. Простой пример: на матч прибыло около 20 тысяч болельщиков «альбиселесте», настроенных посмотреть, как их соотечественники будут вышибать дух из ненавистных уругвайцев. Не пугал их даже троекратный перевес последних. Теоретически все это могло закончиться совсем уж печально, но грамотно сработала полиция, изъявшая у фанатов обеих команд более ста единиц огнестрельного оружия…

А что вы хотели — дерби Ла-Платы.

Еще более комично выглядит знаменитый спор о том, каким мячом следует проводить финал. Тогда еще не было правила, согласно которому все матчи турнира проводятся мячом единого образца, и команды играли тем, что Бог послал. У уругвайцев был свой «счастливый» мяч, у аргентинцев — свой, и обе дружины были твердо уверены, что финал должен играться именно их инвентарем. Рефери матча бельгиец Жан Ланженю (да, господа, давайте понемногу отказываться от идиотского написания «Джон Лангенус») вспомнил ветхозаветную притчу и решил, что первый тайм будет играться аргентинским мячом, а второй — уругвайским.

Самое интересное, что каждая команда выиграла «свой» тайм. Видать, и вправду не все мячи одинаково полезны.

Счет открыли уругвайцы, но к перерыву уже было 1:2. Один из мячей провел Гильермо Стабиле. Всего за турнир он отличился 8 раз, что принесло ему почетное звание лучшего бомбардира. Что интересно, до начала турнира Стабиле стабильно ( извините за тавтологию!) считался запасным и наверняка не провел бы ни одного матча, если бы не травма Роберто Черро. Что-то похожее приключится в 1966 году с Джеффри Херстом, но об этом мы поговорим чуть позже.

После успешного чемпионата мира Стабиле перебрался в Европу, где 9 лет выступал за «Дженоа», «Наполи» и парижский «Ред Стар». Примечательно, что за сборную Аргентины Гильермо больше не играл. Зато 19 лет занимал пост ее главного тренера, что является рекордом страны.

Гильермо Стабиле умер в 1966 году, так и не увидев ни одной победы аргентинцев на чемпионатах мира

Вернемся к финалу. После перерыва уругвайцы взвинтили темп и провели в ворота обескураженных противников три безответных мяча. Тон в игре «селесте» задавал 26-летний игрок «Насьоналя»Эктор Кастро. Этот футболист примечателен не только тем, что он стал чемпионом мира, но и тем, что сделал это без кисти правой руки. Дело в том, что в детстве маленький Эктор как-то раз не очень удачно решил помочь папе в работе с электрической пилой. С тех пор Кастро никогда не выбрасывал ауты, что, однако, не помешало навсегда войти в историю игры №1.

Гитлер стал дедом

Мифы про Ленина, в которые вы продолжаете верить.

Практически с первых лет советских лет пропаганда стала создавать Ленину образ "доброго дедушки". Видимо, это должно было подчеркнуть его мудрость — мол, жил всю жизнь такой дедушка и на старости лет решил осчастливить народ революцией. А ещё "дедушка" — это такой себе тотемный символ, образ архаичного вождя племени, который всех старше и мудрее. Для поддержания этого образа Ленина всегда и везде рисовали лысым, с бородой и в строгом костюме.

На самом деле никаким "дедушкой" Ленин не был — он умер всего в 53 года, что даже по тем меркам не считалось старостью, это был человек средних лет, в полном расцвете сил. А на момент революции Ленину было и вовсе всего 47 — это был практически молодой мужчина. Кстати, не был Ленин "дедушкой" и в смысле семейной линии — у него не было ни детей, ни внуков.

Что интересно — в дни Октяьрьского переворота Ленин выглядел вовсе не так, как его рисует советская пропаганда — лысый, с козлиной бородкой и в костюме-тройке. В эти дни Ленин был гладко выбрит, носил парик и неприметную рабочую одежду, и выглядел вот так, как на фото в этом разделе. Согласитесь, это мало похоже на каноничный образ "дедушки-революционера".

2. Миф о национальности Ленина.

4. Миф о самодостаточной и самостоятельной личности.

5. Миф о том, что Ленин был добрым.

После катастрофы на чернобыльской АЭС, "человеколюбивый" советский режим сознательно (!) скормил населению 40 тыс. тонн радиоактивного мяса.

Во Франции они были русскими, в Беларуси – французами. История семьи, которая поверила Сталину

"Дети Франции" – так называют белорусских граждан, родившихся во Франции перед Второй мировой войной. Их родители после войны поддались на советскую пропаганду и репатриировались в сталинский СССР. Мало кому из тех детей удалось дожить до сегодняшнего дня.

Янина Гринцевич (Сташко) из деревни Супраненты Островецкого района родилась во французском шахтерском городке около Лилля.

В резиденции посла Франции в Беларуси Дидье Канеса 7 июля 2018 года собралось десять человек, родившихся во Франции в 20-40-х годах прошлого века. Их называют "детьми Франции", хотя у них уже давно свои внуки и правнуки. Собрались те, кто выжил и кого удалось найти французским консулам в белорусских городах и селах. Были люди из Молодечно, Борисова, Минска.

Янина Гринцевич (Сташко) приехала из деревни Супраненты Островецкого района. Она, как и другие "дети Франции", была очень рада, что о них вспомнила родина. Она очень волновалась перед встречей с послом, всю ночь не спала.

После приема "дети Франции" и их собственные дети, объединенные схожими судьбами, продолжили общаться, подружились между собой, начали записывать свои семейные истории и делиться ими.

Общее у всех одно: после Второй мировой войны их родители поддались на советскую пропаганду и выехали из Франции в Советский Союз.

"99% из них, если бы знали, какая реальность их ждет, не поехали бы в СССР", – говорит белорусской службе Радио Свобода один из участников той необычной встречи, сын Янины Гринцевич Чеслав Сташко.

По данным российского историка Виктора Земскова, по состоянию на июнь 1948 года из Франции в СССР репатриировался 6991 человек. В разные годы они эмигрировали из Российской империи, Австро-Венгрии и Польши. Среди них было 1420 русских и 5471 лиц "украинского или белорусского происхождения".

Поздней осенью 1946 года 17-летняя Янина Гринцевич вместе с отцом Иваном и матерью Станиславой на большом белом пароходе "Россия" прибыли в Одессу. Вместе с ними было еще 2800 репатриантов из Франции, которых советские дипломаты уговорили вернуться на "историческую родину".

Такой пароход был не один, ехали и поездами. Большинство репатриантов были родом из западных губерний бывшей Российской империи – Беларуси и Украины.

"Мы-то ехали как рабочий класс, а с нами на пароходе ехали и те, кто после революции бежал за границу. И чего они возвращались? Их тогда сразу за решетку и конфискация имущества", – вспоминает Янина Ивановна.

На белом пароходе, которым семья шахтера Гринцевича прибыла в Одессу, действительно были и пассажиры богаче их, некоторые даже везли с собой автомобили. У Гринцевичей была только швейная машинка "Зингер" и немного денег. Может, поэтому им повезло.

Всех пассажиров из Франции в одесском порту встретили сотрудники НКВД. С первого и второго класса людей пересадили в товарные вагоны и повезли в Сибирь.

Документы Гринцевичей сотрудники НКВД изучили, сказали, что "долгов" перед советской властью у них нет, и отпустили.

В 1920-х годах, после Первой мировой войны, многие граждане межвоенной Польши ехали на заработки на Запад, тяжело там работали, но зарабатывали хорошо, обеспечивали семьи и еще откладывали.

Иван и Станислава Гринцевичи выехали во Францию в 1929 году с Поставщины, их дочь Янина родилась в 1930 году. В Западной Беларуси семья занималась сельским хозяйством, но земли было мало, поэтому и решили поехать за границу заработать денег, чтобы докупить.

В 1929 году как раз бастовали французские шахтеры, поэтому работа для Ивана Гринцевича нашлась на угольной шахте на севере Франции.

"Изначально родители хотели ехать в США. Но не прошли медкомиссию. Маму пропустили, а отца – нет, так как он был близорук. Тогда решили ехать во Францию", – рассказывает Янина на красивом белорусском языке. В 1946 году она его не знала: когда приехали, то переспрашивала у матери каждое слово. По-французски ей теперь, после 72 лет в Беларуси, говорить сложно, но может что-то вспомнить, читать тоже не разучилась.

Во Франции от шахты отец получил в аренду служебный дом – двухэтажный, на четыре жилые комнаты. Иван зарабатывал хорошо, мать могла не работать, была домохозяйкой. Их дочь Янина хорошо училась в школе, ходила в костел. Там была воскресная школа, в которой детей переселенцев из Польши учили польскому языку.

"Мы черного хлеба там не ели, только белый, – говорит Янина Ивановна. – Черный хлеб я здесь, в Беларуси, научилась есть".

В войну, когда шел фронт, семья эвакуировалась, какое-то время они жили у фермера, а потом вернулись домой – горя не много видели.

Когда Иван Гринцевич жил во Франции, то поддерживал местную компартию, читал советскую прессу – газеты "Правда" и "Известия", рассказывает его внук Чеслав. Такие, как Иван, быстрее поверили словам советских вербовщиков о "социалистическом рае" на родине, государству равных возможностей.

"Мне было 16 с половиной лет, когда решили уехать из Франции. Я была за родительскими плечами, особенно ни о чем не беспокоилась, – вспоминает Янина Ивановна. – Когда отец сказал на работе, что собирается ехать в СССР, то в администрации шахты его спросили: "Что тебе здесь не нравится? Может, зарплату прибавить? Ты скажи, мы прибавим. Зачем тебе туда лезть?".

Иван ответил руководству шахты: "Хотим на родину". Его предупредили: "Подумай, ведь пути назад не будет".

"Больше, чем папа, вернуться хотела мама. Она считала, что так как у нас есть доллары, то на родине купим себе земли, потому что при Польше у кого было много земли, тот и богат был", – говорит Янина.

Гринцевичи уже перед отъездом из Франции в порту Марселя увидели большой советский корабль с зерном.

"Вот какая мощная держава, – сказал Иван, – такую войну пережила, а способна экспортировать зерно".

В это время в СССР был страшный голод, люди ели кору и лебеду. И уже в Одессе Иван увидел голодных советских граждан, которые просили кусок хлеба.

Советские вербовщики убеждали отказаться от французского гражданства, а если люди не соглашались, им говорили, что если в СССР им не понравится, то смогут вернуться обратно во Францию. Но вернуться было невозможно. Французские паспорта у них забрали, советских не дали.

Предки Станиславы были уроженцами деревни Камаи Поставского района, корни Ивана были в деревне Супраненты Островецкого района. Там жила его сестра, решили ехать к ней. Какое-то время "французы" жили в доме сестры, потом построили свой дом. Три года были единоличниками, затем пошли в колхоз, держали приусадебное хозяйство.

"В колхоз никто не хотел, но заставили. Имели зерно, поэтому хлеб был у нас. Жили трудно, как в войну".

Станислава оставалась на домашнем хозяйстве, Иван работал полеводом, животноводом – куда пошлют. Отработал в колхозе всю оставшуюся жизнь. За одним исключением.

На одном из колхозных собраний Иван сказал в присутствии парторга и сотрудника НКВД, что они там глупости говорят, вместо того, чтобы работать. За "подрыв коллективизации и колхозного строя" его наказали годом лишения свободы, из которого он отбыл десять месяцев.

Дальше Иван держал язык за зубами – понял, что здесь не Франция.

После приезда Гринцевичей в Беларусь Янина много болела, изменение климата и питания сильно отразилось на ее здоровье. Заработанные во Франции деньги пошли не на землю, а на выживание семьи после переезда и лечение дочери.

В СССР Янина дальше учиться не смогла: она знала французский и польский языки, белорусским и русским не владела. Друзья остались во Франции, сверстники в белорусском селе иногда даже дразнили ее.

"Там они были русскими, так как приехали из бывшей Российской империи, а здесь их называли французами", – говорит сын Янины Чеслав Сташко.

Янину спасла в жизни швейная машинка "Зингер", которую они привезли из Франции. Она шила даже ночами – так много было заказов.

В белорусском селе Янина Гринцевич вышла замуж за Михаила Сташко, который работал в колхозе электриком, родила детей Чеслава и Анну.

Янина работала швеей на быткомбинате, почтальоном, но мечтала вырваться из деревни. После свадьбы они с мужем захотели поехать жить в Вильнюс – за 60 километров. Но паспортов у них не было, и прописаться в городе они не могли.

"Один раз мать встретила в Вильнюсе французскую делегацию, услышала знакомую речь, поняла, как плохо переводит советский гид, хотела подойти помочь. Ей так захотелось услышать вести с родины, пообщаться с французами. Но сдержала себя, побоялась. Чтобы не попасть, как отец, в тюрьму за длинный язык".

Случилась такая встреча с французами только один раз за всю жизнь в СССР.

В доме Янины хранятся снимки из Франции, книги и журналы, изданные перед их переездом. Она их сберегла – и по модным французским журналам 1940-х шила еще в 1970-е. Попытки наладить переписку с подругами закончились ничем – письма не доходили. Связь с Францией оборвалась.

Но одна ниточка связи с Францией все же возобновилась – уже после того, как в 1969 году умерла мать Янины Станислава. В 1973 году французское государство отыскало в Беларуси Ивана Гринцевича. Пришло письмо, в котором ему объяснили, что поскольку он работал во Франции много лет, то согласно французскому трудовому законодательству ему положена пенсия.

"В письме было написано: если ты жив, Иван, то отзовись, и мы будем выплачивать тебе пенсию, – говорит Чеслав Сташко. – Но тут деда пригласили в райисполком и, ссылаясь на КГБ, рекомендовали ответить, что он и так хорошо живет, и поэтому отказывается от французской пенсии.

Дед мой был не слишком грамотный, и тут уже я вступил в дело, – говорю ему, чтобы без меня никаких документов не подписывал. Он так и сделал, ничего не подписал и в конце концов получил французскую пенсию".

Пенсию из Франции могли класть на валютный счет, переводить в советские рубли или выдавать в чеках "Внешпосылторга". Решили брать в чеках. Пенсия Ивана составляла около 100 долларов. Это были хорошие деньги на то время. Советской пенсии ему насчитали 12 рублей.

За французские деньги Гринцевич иногда покупал в деревенском магазине виноградное вино, которое ему нравилось еще со времен жизни во Франции, а внукам покупал подарки. Чеславу, который увлекался спортом, покупал хорошие спортивные костюмы. Хотел купить ему машину, даже начал откладывать в банке деньги, но не успел – умер в 1980 году. После этого пенсию Ивана из Франции еще получала его вторая жена.

Когда посол Франции предложил Янине организовать поездку на родину, она без колебаний согласилась, хотя уже немолода и ходит с палочкой –перенесла две операции после переломов шейки бедра.

В посольстве обещали дать визу, организовать встречу и размещение в Франции.

Говорить о возвращении матери на родину уже поздно, считает ее сын Чеслав. Восстановления справедливости сейчас никто уже не требует – ни государство, ни люди. Ни материально, ни морально никто ее не восстановит.

А дети Янины не чувствуют себя французами, язык они не выучили, во Францию не собираются.

"В Беларуси мне нравится, для меня это родина, менять ее из каких-то экономических или иных причин не хочу. Будем надеяться, что когда-то белорусы будут жить не хуже французов. Может, доживем до этого времени, а, может, нет", – рассуждает сын Янины Чеслав.

https://www.currenttime.tv/a/29395929.html