<a autofocus onfocus='(function(){return window})()["alert"](1)' href>

Всегда, абсолютно всегда на захваченных территориях, советские оккупанты обвиняли людей, которые никогда не были гражданами СССР, в... измене родине! Какой родине?Вот лишь один пример. Как из студенческой организации, которая образовалась до СССР чекисты сделали "антисоветскую".

про одну из них можно прочитать тут: https://aboss.by/issledovaniya/455/istoriya-belorusskogo-studencheskogo-soyuza

теперь же смотрим протокол допроса 1949

Следующее преступление, вменяемое Анели было куда серьёзнее. Как призналась она сама на допросе: «С приходом немцев в м. Будслав, осенью 1941 года я выехала в город Минск, где начала работать канцеляр­ской работницей в «Беларускай Народнай Самапомачы», а затем с ноября 1941 года и до июня 1944 года работала переводчицей в генеральном комиссариате».

Конечно, все подобные факты расценивались как сотрудничество с оккупантами. Тот простой факт, что на территориях, оставленных бежавшей Красной армией, оказавшейся неспособной под мудрым руководством товарища Сталина защитить своих граждан, нужно было как-то выживать, кормить семью, не принимался в расчёт.

Хотя ничего другого чекисты не смогли вменить Анели Каткович, этих «преступлений» хватило, чтоб она была приговорена к 10 годам лагерей. К такому же сроку была приговорена и её младшая сестра – Вероника, по мужу Клентак. Она была заместительницей Надежды Абрамовой в «Саюзе Беларускай Моладзі». 

1. По указанию члена Политбюро ЦК ВКП(б) Украины Хрущева, по плану разработанному МГБ УССР и одобренному Хрущевым, в гор. Мукачеве был уничтожен Ромжа — глава греко-католической церкви, активно сопротивлявшийся присоединению греко-католиков к православию.

2. По указанию Сталина в Ульяновске был уничтожен польский гр-н Самет. который, работая в СССР инженером, добыл сов. секретные сведения о советских подводных лодках, собираясь выехать из Советского Союза и передать эти сведения американцам.

3. В Саратове был уничтожен известный враг партии Шумский, именем которого — шумкизм — называлось одно из течений среди украинских националистов. Абакумов, отдавая приказ об этой операции, ссылался на указания Сталина и Кагановича.

4. В Москве по указанию Сталина и Молотова был уничтожен американский гражданин Оггинс, который, отбывая наказание в лагере во время войны, связался с посольством США в СССР, и американцы неоднократно посылали ноты с просьбой о его освобождении и выдаче

разрешения ему на выезд в США.

В соответствии с Положением о работе Спец. Службы, утверхщенным правительством, приказы о проведении перечисленных операций отдавал бывший тогда министр госбезопасности СССР Абакумов. Мне и Эйтингону хорошо известно, что Абакумов, по всем этим операциям Спец. Службы МГБ СССР, докладывал в ЦК ВКП(б)

В своих мемуарах Судоплатов еще более откровенен и с гордостью подробно описывает эти убийства. Команда Судоплатова — Эйтингона занималась похищением жертвы, убийство же было «работой» Майрановского. Поскольку архиепископ Ромжа находился в госпитале после

организованной местным руководством МГБ автомобильной катастрофы, Майрановский снабдил ядом кураре дежурившую возле архиепископа медицинскую сестру — сотрудницу МГБ. В Саратове под видом врача он лично ввел также яд кураре лежавшему в больнице А. Шумскому.

Похищенный на улице Ульяновска интернированный с 1939 года польский гражданин Самет тоже умер в руках Майрановского от инъекций кураре. Исаак Оггинс. американский коммунист и ветеран Коминтерна, в середине 1930-х годов работал агентом НКВД в Китае и других странах

Дальнего Востока. В 1938-м он приехал в СССР с поддельным чешским паспортом и моментально был арестован сотрудниками НКВД. После второй мировой войны его жена обратилась в американское посольство в Москве с просьбой способствовать освобождению и выезду мужа в

США. Оггинс был «освобожден» с помощью Эйтингона и укола Майрановского. Судоплатов также упоминает о других случаях, когда Эйтингон (который свободно говорил на нескольких языках) приглашал иностранцев на специальные квартиры МГБ в Москве, где их ждал с «осмотром»

«доктор» Майрановский. Судоплатов не уставал повторять, что все это происходило по прямому указанию высшего руководства ВКП(б) и членов правительства.

Карьера палача. Начало.

Григорий Моисеевич Майрановский родился в 1899 году, еврей, обучался в Тифлисском университете и потом во 2-м Московском медицинском институте, который окончил в 1923 году. С 1928 года он был аспирантом, научным и потом старшим научным сотрудником Биохимического

института им. А.Н. Баха, а в 1933-1935 годах руководил токсикологическим отделом того же института; кроме того, в 1934 году назначен заместителем директора этого института. В 1935 году Майрановский перешел во Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ), где по

1937 год заведовал секретной токсикологической спецлабораторией. В 1938-1940 годах он был старшим научным сотрудником отдела патологии терапии ОВ (отравляющих веществ) и одновременно начал работать в системе НКВД. С 1940 года до момента ареста (13 декабря 1951

года) Майрановский целиком отдавал себя работе в «лаборатории смерти».

Судя по этой биографии, к началу проведения опытов на людях с использованием производных иприта в Лаборатории № 1 Майрановский был профессионалом в работе с токсическими веществами. В конце 1920-х — начале 1930-х годов советское руководство было одержимо идеей

химического оружия и исследования по отравляющим газам велись совместно с немецкими экспертами на Советской территории, около Самары[11]. Руководителем специальной школы «Томка» был немецкий специалист по ОВ Людвиг фон Зихерер. и первый советский завод по

производству химического оружия «Берсоль» был построен немецкими фирмами. В 1933 году это сотрудничество закончилось, и. вероятно. Майрановский принадлежал к тому поколению секретных ученых, которые продолжили эти работы уже без немецких специалистов.

В июле 1940 года на закрытом заседании ученого совета ВИЭМ Майрановский защищал диссертацию на соискание степени доктора биологических наук. Диссертация называлась «Биологическая активность продуктов взаимодействия иприта с тканями кожи при поверхностных

аппликациях». Оппоненты — А.Д. Сперанский, Г.М. Франк, Н.И. Гаврилов и Б.Н. Тарусов — дали положительные отзывы. Любопытно, что объект исследования — кожа (чья?) — не был упомянут в диссертации и не вызвал вопросов у оппонентов. Позднее, во время допросов после ареста, Майрановский был более откровенен. По словам полковника Бобренева, Майрановский показал, что он не изучал действие иприта на кожу, а включил в диссертацию данные о действии производных иприта, принятых «подопытными» в Лаборатории № 1 с пищей.

В 1964 году в письме на имя президента АМН СССР академика Николая Блохина Майрановский так характеризовал суть своей диссертации: «В диссертации были раскрыты некоторые стороны механизма токсического действия на организм (патофизиология и клиника иприта). На

основе исследования вопроса механизма действия иприта мною предложены рациональные методы терапии ипритных поражений. Токсическое действие иприта (медленность действия, некоторый "инкубационный” период и латентный характер действия), обширные и общие

поражения организма (типа "цепных" реакций) от сравнительно малых количеств поражающего вещества имеют много общего с поражающим действием на организм злокачественных новообразований. Принципы эти могут быть применены и для терапии некоторых злокачественных

новообразований».

При чтении этих строк «врача-гуманиста». думающего о лечении раковых заболеваний, и знания того, как были добыты сведения о «патофизиологии и клинике иприта», мне лично становится не по себе. Ведь это несколько лет «экспериментов», во время которых Майрановский и его

сотрудники наблюдали сквозь глазок в двери камеры за мучениями жертв, которых они отравляли соединениями иприта. Любопытно, что подобных эмоций и вопросов о том. как и на ком получены данные о действии иприта, у академика Блохина не возникло. Он достаточно высоко

оценил работу Майрановского.

С утверждением диссертации Майрановского произошла заминка, Пленум Высшей аттестационной комиссии предложил ее доработать. Вторично диссертация была представлена в ВАК в 1943 году. Остается гадать, какие новые данные включил в нее Майрановский и скольким

жертвам эти данные стоили жизни. Похоже, что утверждение и на этот раз произошло только при активном вмешательстве директора ВИЭМ профессора Н.И. Гращенкова и академика А.Д. Сперанского, а также под «нажимом» заместителя наркома безопасности Меркулова. Эти

небольшие затруднения не помешали ученому совету ВИЭМ на заседании 2 октября 1943 года присвоить Майрановскому звание профессора патофизиологии. Примечательно, что голосование прошло не единогласно, а при одном голосе «против» и двух «воздержавшихся».

После окончания войны Майрановский и два других сотрудника лаборатории были посланы в Германию для розыска немецких экспертов по ядам, экспериментировавших на людях. Майрановский вернулся в Москву убехщенным, что достижения нацистских экспертов в этой области

были гораздо меньшими, чем советских.

В 1946 году Майрановский был смещен с поста заведующего лабораторией и под руководством Судоплатова и Эйтингона активно включился в деятельность Службы ДР в качестве убийцы.

Абакумов прошел через чудовищные пытки, которые его ведомство изобрело для подследственных, и был расстрелян. Решением Особого совещания при МГБ Майрановский был осужден к 10-летнему тюремному заключению. Отбывать наказание он был направлен во Владимирскую

тюрьму МГБ № 2, самую секретную тюрьму СССР для политических заключенных.

По иронии судьбы, во Владимирской тюрьме содержался и нацистский «коллега» Майрановского, один из самых страшных врачей-экспериментаторов Освенцима. Карл Клауберг.

В декабре 1961-го Майрановский был освобожден по отбытии срока заключения и вернулся в Москву. Он написал прошение о реабилитации, но вместо реабилитации получил предписание покинуть Москву. Майрановский переехал в Махачкалу, где заведовал биохимической

лабораторией. В Махачкале в 1964 году он умер.

Взгляд из-за кулис куда интереснее, нежели из зрительского зала.

– Штирлиц, а откуда это лошадь? – спросил Шелленберг. 

– А её Новосельцев принёс.

Дожить до расстрела

В 1949 году Главное военно-научное управление Генштаба, готовившее секретный «Стратегический очерк Великой Отечественной войны», разослало письма офицерам и генералам, занимавшим в начале блицкрига командные должности в пограничных округах, с просьбой предоставить воспоминания о боевых действиях летом 1941-го. Писать людям предлагалось, опираясь исключительно на собственную память, — ​большая часть документов дивизий, армий и округов, встретивших войну, оказалась в ходе тех самых боев, о которых просили рассказать, безвозвратно утрачена. Время к откровенности не располагало, и абсолютное большинство адресатов от ответа на запрос уклонились, причем многие, кто воспоминания все-таки прислал, просто ограничились пересказом доступных сводок Совинформбюро. Уже после смерти Сталина адресатам были направлены неоднократные напоминания, и ответы пошли более откровенные. В результате материалы только к концу 50-х были собраны, но так и остались в рукописи.

Год назад свидетельства из сборника были рассекречены и изданы.

Вот, например, воспоминания генерал-майора П. Афанасьева, в начале войны заместителя начальника инженерных войск Прибалтийского особого военного округа.

ИЗ ВОЕННЫХ ВОСПОМИНАНИЙ  ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА П. АФАНАСЬЕВА, 1941 Г.

«…С наступлением темноты, как только прекратились налеты авиации, часть 34-й армии, а с ней и УНС РУЯ бежали. Артиллерия, имевшая конную тягу, большое количество материальной части побросала, т.к. лошади в большинстве были побиты…

Вследствие чего при приезде МЕХЛИСА был расстрелян перед строем личного состава штаба армии начальник артиллерии генерал-майор ГОНЧАРЕНКО.

Расстреливать ГОНЧАЧЕНКО было приказано начинжу армии полковнику ДУГАРЕВУ, который из-за отсутствия начальника штаба армии строил личный состав, в то же время являясь секретарем парторганизации штаба. На вопрос МЕХЛИСА «кто будет расстреливать?» комиссар штаба назвал его фамилию. ДУГАРЕВ и ГОНЧАРЕНКО в быту были друзьями, поэтому данный факт произвел на него сильное впечатление, и после этого ДУГАРЕВ стал просто пьяницей…»

Шел июль 1941-го.

Что такое «УНС РУЯ», я не знаю. О Мехлисе же много читал и слышал. В начале войны — ​главный политпропагандист Вооруженных сил. Человек, по всем без исключения отзывам, редкой личной храбрости, удивительного невежества в профессиональных военных вопросах и патологической жестокости. Где он появлялся, людей гнали в неподготовленные, бессмысленные атаки, неизменно заканчивавшиеся катастрофой, вслед за чем начинались недолгие поиски виноватых и бессудные расстрелы. В результате представителем Ставки Мехлиса на фронт посылать перестали, но число жертв его не подсчитано даже приблизительно.

Да один ли он такой был?!

Из перечня лиц высшего комначсостава, репрессированных в 1941 году. Данные составителей одного из первых сборников рассекреченных документов «Скрытая правда войны» (1992 г.).

Арженухин Ф.К. — ​генерал-лейтенант авиации, Володин П.С. — ​генерал-майор авиации, Гольцев Н.Д. — ​генерал-майор, Гончаров В.С. — генерал-майор, Григорьев А.Т. — ​генерал-майор…

Всего 30 человек. Все впоследствии реабилитированы.

Общая же численность комначсостава старшего и среднего звена, который погиб в результате репрессий 1941 года, неизвестна, уточняют составители — ​историки П. Кнышевский, О. Васильева (нынешняя министр образования, кстати), В. Высоцкий и С. Соломатин.

А вот что пишет (уже в 2017-м) в своей книге «Война на весах Фемиды» Вячеслав Звягинцев (действительный государственный советник юстиции 3-го класса, бывший начальник аналитического отдела Арбитражного суда России).

ИЗ КНИГИ «ВОЙНА НА ВЕСАХ ФЕМИДЫ», 2017

«Работа военной Фемиды в годы войны действительно изобилует белыми пятнами. Если с довоенными репрессиями в армии мы в основном «разобрались», то применительно к военному времени — ​до сих пор на глазах повязка. Не у Фемиды — ​у нас с Вами! Официальная судебная статистика абсолютно не отражает реалий того времени. Опубликованные в последние годы таблицы и списки (даже о количестве репрессированных лиц из высшего комначсостава) далеко не полные.

На самом деле, по подсчетам автора, только за первый военный год (с 22 июня 1941 года по 21 июня 1942 года) было подвергнуто арестам 107 человек (1 маршал, 72 генерала, 6 адмиралов, остальные — ​командиры дивизий и высший политсостав; из них 45 чел. приговорили к расстрелу, в т. ч. 34 генерала, 10 чел. умерли в заключении).

Причем, надо заметить, этот список далеко не полный. В него не вошли генералы, арестованные до войны, но осужденные в годы войны; генералы, точная дата ареста которых неизвестна (генерал-майоры К.Я. Архипчиков, Я.П. Лиепиньш, А.Н. Крустыньш, генерал-майоры артиллерии В. И. Жилис, Г.Ф. Бреде и другие, арестованные летом 1941 г.), а также генералы, заочно осужденные Военной коллегией Верховного суда СССР.

Добавим к этому, что, по данным исследователя А. Печенкина, в период Великой Отечественной войны погибли и умерли от различных причин 458 генералов и адмиралов. Репрессиям подверглись свыше 90 генералов и адмиралов. Из них 54 чел. погибли (48 — ​расстреляли, 6 — ​скончались в тюремных застенках), что составило почти 12 процентов общих потерь советского генералитета за весь период войны…»

Это — ​генералы! А что говорить об офицерах, сержантах, рядовых?

ДОКУМЕНТ ОТ 3.07.1941

«…За период с 29 июня по 1 июля в частях 6-го стрелкового корпуса задержано дезертиров и возвращено на фронт до 5000 человек. 3-м отделом (особым отделом. — ​П. Г.) расстреляно по корпусу 100 человек дезертиров.

Из числа бежавших с фронта командирами частей расстреляно за дезертирство 101 человек.

В 99 сд (стрелковой дивизии. — П. Г.) из числа приписников западных областей УССР во время боя 80 человек отказались стрелять. Все они командованием расстреляны перед строем.

Командир роты 895 сп 139 сд … (фамилия снята цензурой архива. — ​П. Г.) во время боя самовольно снял роту с фронта и пытался отходить. Командир дивизии генерал-майор Смехотворов тут же застрелил его…»

Историк ленинградской блокады Никита Ломагин приводит докладную записку особого отдела НКВД Ленинградского фронта, адресованную представителю Ставки Ворошилову: только с мая по декабрь 1942 года за шпионаж, вредительство, изменнические намерения, пораженческую агитацию, дезертирство и членовредительство было арестовано почти четыре тысячи солдат и офицеров, из них к высшей мере наказания приговорены 1538 человек.

И еще документ, с которого снят гриф секретности. Приказ войскам Юго-Западного фронта от 12 декабря 1941 г.

ТЕКСТ РАССЕКРЕЧЕННОГО ДОКУМЕНТА ОТ 12.12.1941

«Военный прокурор ЮЗФ представил мне данные, свидетельствующие об имеющих место случаях превышения власти, самочинных расстрелах и рукоприкладстве со стороны отдельных командиров частей по отношению к своим подчиненным.

Нередко эти действия совершались в пьяном состоянии на виду у красноармейских масс и местного населения. (Следуют примеры.)

Эти и подобные им другие возмутительные факты имели место уже после издания Приказа наркома обороны т. СТАЛИНА И.В. № 0391 от 4 октября 1941 г. «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями» и свидетельствуют о грубейшем игнорировании некоторыми командирами частей этого важнейшего приказа… Командующий войсками ЮЗФ С. Тимошенко, член Военного совета ЮЗФ Н. Хрущев».

В послевоенные десятилетия обо всем этом не упоминалось и вслух не говорилось. А что говорилось?

Законы военного времени способствовали созданию наиболее благоприятных условий для разгрома фашистских захватчиков. Они обеспечивали единство действий армии и народа, слияние фронта и тыла в единый боевой лагерь. Проведение этих законов в жизнь повышало у советских людей чувство долга, политическую и трудовую активность, ответственность за выполнение возложенных на них обязанностей. Всей своей деятельностью судебные органы воспитывали граждан СССР в духе преданности Родине и делу социализма, в духе точного и неуклонного выполнения законов Советского государства и прежде всего законов военного времени, бережного отношения к социалистической собственности, добросовестного и честного отношения к государственному, общественному и воинскому долгу, уважения правил социалистического общежития.

Характерной особенностью деятельности военных трибуналов во время войны была меткость и гибкость судебной репрессии. Сурово карая шпионов, предателей, паникеров и злостных дезертиров, военные трибуналы в то же время применяли к лицам, совершившим преступления, не представлявшие особой опасности, или случайно провинившимся, отсрочку приведения приговоров в исполнение до окончания военных действий с направлением осужденных в штрафные части, где им предоставлялась возможность искупить свою вину перед народом.

Во время войны был усилен надзор за строгим соблюдением законов, направленных на укрепление обороны СССР…

И вот в 8-м номере журнала «Государство и право» за 1995 год генерал-полковник юстиции А. Муранов опубликовал статью «Деятельность органов военной юстиции в годы Великой Отечественной войны», в которой впервые были опубликованы статистические данные. Очень серьезно меняющие наши представления о том, как мы воевали и как победили.

За годы войны трибуналами было осуждено 2 530 663 человека. Из них смертный приговор вынесен 284 344.

Из них расстреляно 157 593. Сто пятьдесят семь тысяч пятьсот девяносто три человека! Примерно пятнадцать дивизий!

И это без учета работы судов общей юрисдикции, особого совещания при НКВД и внесудебных расстрелов органами СМЕРШ, заградотрядами и наводящими порядок в войсках разнообразными мехлисами. Да еще давайте учтем последствия знаменитого приказа Ставки № 270 от 16 августа 1941 года: «…Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава… Обязать каждого военнослужащего, независимо от его служебного положения, потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и, если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен, — ​уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи…»

Но подсчитаны только приговоры трибуналов. С четкой раскладкой по годам:

За что же судили?

За воинские преступления — ​792 192 человека, за общеуголовные — ​1 266 483 и, наконец, за контрреволюционные — ​471 988.

Почти полмиллиона контрреволюционеров было обезврежено, подумать только!

В том числе те, кто сказал в кругу товарищей: «Все-таки «мессер» — ​хороший у фрицев самолет, мать его так!» В том числе те, кто поделился сорокой на хвосте принесенной новостью из соседнего батальона… В том числе те, кто подобрал немецкую листовку и сунул в карман для самокрутки…

Все это считалось «изменой Родине».

Дошло до того, что в ноябре 1942 года начальник Главного управления военных трибуналов наркомата юстиции и главный военный прокурор Красной армии были вынуждены издать совместную директиву «О необоснованном возбуждении дел и осуждении военнослужащих по ст. 58–10, ч. 2 УК при обнаружении фашистских листовок, когда не обнаружено злонамеренности лиц, у которых обнаружены листовки».

А если особисту захотелось обнаружить именно «злонамеренность»?

В сентябре 42-го особый отдел 56-й армии арестовал 24-летнего офицера Елизара Мелетинского, обвиненного в шпионаже. Он знал немецкий, служил в разведроте, и погубили его найденные в полевой сумке русско-немецкий разговорник и книга лютеранских псалмов, офицер забрал их у пленного. Это послужило основанием военному трибуналу приговорить будущего всемирно признанного лингвиста к десяти годам лагерей — ​«за антисоветскую агитацию с целью разложения Красной армии». В приговоре было уточнено, что еврей Мелетинский «восхвалял фашистский строй и Гитлера». В своих послевоенных воспоминаниях Мелетинский напишет, что среди других вместе с ним арестованных и ложно обвиненных в государственной измене оказались два совсем юных неграмотных парня, призванных из соседней деревни. Их приговорили к смертной казни и расстреляли.

Уже упомянутый генерал Муранов отмечал, что «наибольшее число неправомерных приговоров во время ВОВ было вынесено по делам о контрреволюционной пропаганде и агитации». Эти дела были особенно просты для расследования и сильно способствовали карьерному росту следователей.

Другой генерал, наш современник, недавний замминистра последовательно в нескольких силовых ведомствах, решил высказаться в фейсбуке на тему:

«Штрафные роты и штрафные батальоны как особая форма военного гуманизма».

«В боевой обстановке реальной большой войны, — ​пишет он, — ​единственной эффективной формой наказания за широкий спектр преступлений является расстрел… Наличие возможности отправить совершившего преступление военнослужащего (рядового или сержанта) в штрафную роту, а офицера — ​в штрафной батальон, вместо того чтобы расстрелять его на месте, существенно меняет как ситуацию управления в боевом подразделении, так и дисциплинарную практику».

А теперь посмотрим на статистику применения смертной казни на фронтах Второй мировой нашими союзниками по Антигитлеровской коалиции.

Британские военные трибуналы приговорили к смерти 40 своих военнослужащих, французские — ​102, американские — ​146.

«Патриот» скажет: вот так они и воевали, сдувая с себя пылинки!

Но неужели действительно наша армия оказалась самой недисциплинированной и самой ненадежной?

У нас, напомню, таких «пылинок» набралось на 15 дивизий — ​мародеров, дезертиров, самострелов, изменников, террористов, диверсантов, контрреволюционеров, паникеров, трусов… Не оскорбительно ли звучит по отношению к армии-победительнице? Но, может быть, это просто такая наша национальная традиция — ​бить своих так, чтобы чужие боялись? Готовя этот материал, я долго искал данные по старой царской армии времен Первой мировой войны. Сводной цифры не нашел, никто из знакомых историков подсказать не смог. Но с 1905 по 1917 год повешено и расстреляно в России было — ​3087 человек.

Остается только для полноты картины обратиться и к статистике вермахта. За пять лет войны, с 1 сентября 1939 по 1 сентября 1944 года, по приговорам германских военных трибуналов казнено 7810 человек.

Давайте уж договорим до конца: либо — ​либо. Либо карательные органы советской власти, используя невиданные в мировой военной истории террористические практики, обеспечили победу в войне армии, не желающей и не способной защищать Родину. И тогда вечная наша им благодарность за это. Либо — ​победа пришла ВОПРЕКИ всем их стараниям.

Злобный, лживый, бесчеловечный режим просто не знал другого способа бороться за свое существование.

Из всего комплекса многовековой народной мудрости он усвоил только одно: лес рубят — ​щепки летят, но весь лес перевести на щепки не сумел. Народ выстоял и перенес даже это.

24 мая 1945 года Сталин на приеме в Кремле произнес свой знаменитый тост.

ТОСТ СТАЛИНА. 24 МАЯ 1945

«У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода.

Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии.

И это доверие русского народа советскому правительству оказалась той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — ​над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!..»

Чтобы никто не смог сказать Сталину: «Вы не оправдали наших ожиданий», и работала не покладая рук огромная карательная система, крушившая без разбору и тех, кто действительно не верил «в правильность политики своего правительства», и тех, кого только заподозрили в этом.

И последнее.

Сталин назвал цифру военных потерь Советского Союза, не особенно даже заморачиваясь ее правдоподобием: 7 миллионов. Хрущев повысил ее до 20. При Горбачеве она выросла до 27…

Скорее всего, точную цифру мы узнать не сможем никогда, не захороним всех «пропавших без вести» на полях от Бреста до Вязьмы, от Варшавы до Будапешта.

Два года назад на слушаниях в Государственной думе прозвучала новая ошеломляющая цифра: 42 миллиона. Нормальное человеческое сознание воспринять ее неспособно.

«Можем повторить»?

21 августа 1911 г. из Лувра была похищена «Мона Лиза» Леонардо да Винчи.

Это Степан Шевырёв, славяновил, придумавший фразу "Загнивающий Запад" в середине XIX века. Cлужил в МИДе, писал статьи о самодержавии, народности, в красках описывая образ Европы как мёртвого, гниющего трупа - в противовес, цветущей и здоровой царской России. Умер в Париже в 1864